Вступительная речь защитника Дмитрия Линтера Леонида Оловянишникова.
На втором заседании судебного процесса по делу о событиях 26-27 апреля 2007 года вокруг памятника "Бронзовый Солдат" с вступительной речью выступил защитник Дмитрия Линтера, Леонид Оловянишников. Ниже приводим его выступление.
Уважаемый суд! Откровенно говоря, перед сегодняшним судебным заседанием, защита стояла перед дилемой. Ограничиться несколькими формальными фразами, что процессуально есть такая возможность, либо все-таки постараться представить суду и продемонстрировать уже сейчас несостоятельность обвинений и его суть. Однако вспомнив позицию государственного суда, которая была изложена как на круглом столе, так неоднократно в решениях своих последующих после этого, последний считает, что вступительная речь адвоката для суда должна быть не менее важна, чем вступительная речь прокурора, правом на которую воспользовался уважаемый прокурор. Дело весьма специфично, уважаемый суд. Вы приняли решение устранить телевизионные камеры из зала. Я во всех судебных заседаниях всегда поддерживал это решение. Не могу не поддержать его и сейчас, поскольку вами решение принято. Я всегда уважаю решение суда. Но честно говоря, вот в данном случае, я считаю, что было бы правильным полная трансляция нашего заседания, дабы население нашей страны могло черпать информацию из того, что видят, а не из субъективного представления информации журналистами. Да простят меня журналисты. Информация всегда субъективна, если ее подает кто-то.
Однако пока я вижу свою главную задачу помочь суду войти в курс дела или если так можно сказать, выстроить процссуальный стержень нашего процесса. Чтобы эта деятельность была продуктивной, я полагаю, что тут согласятся все, в том числе и прокурор, что в данном случае мы должны определить тут главный с предмет доказания в аспектах статьи 62-й уголовно-процессуального кодекса. Нам она хорошо известна, поэтому нет смысла на ней останавливаться подробно. Я просто хочу сказать, что каждое подразделение этой статьи заканчивается словом «преступление». Например. Место, способ, время преступления. Состав преступления, вина в совершении преступления и так далее. Таким образом мы видим, что все элементы действительно связаны с преступлением. Следовательно, о чем бы мы в процессе не говорили, мы должны пропускать все это через призму обвинений по статье 238 пенетициарного кодекса. Здесь мы, защита, солидарны с прокурором, поскольку можно сказать пришли к консенсусу о том, что диспозиция статьи есть основа обсуждения предмета доказанности. Именно через такую призму мы должны взглянуть на то обвинение, которое предъявлено. И исходя из этого, я могу полностью согласиться с нашими подзащитными, которые утверждают, что обвинение им не понятно.
Разумеется текст ясен. Не ясно другое. Как суть предъявленного обвинения (я имею в виду фабулу) соотносится с резолютивными выводами обвинения. То есть обстоятельство и само обвинение. Чтобы понять, почему возникает такая неясность, такое противоречие, такая нестыковка я могу привести любую часть обвинения моего подзащитного Линтера. Ну возьмем навскидку. Первое, что мне сейчас бросилось в глаза. Эпизод 27.04.07. Мой подзащитный дает интервью «Эху Москвы» в котором описывает события. И в чем же видит здесь криминал обвинитель? В разжигании антиправительственных настроений. Таким образом исходя из этого абзаца видно, что суть обвинения в деятельности моего подзащитного, связанная с разжиганием антиправительственных настроений. Фактически из таких абзацев состоит все обвинение. И это поддтвердил прокурор в своей вступительной речи. Мне как-то неудобно объяснять, но. Я говорю медленно и спокойно. Существование антиправительственных настроений в обществе есть залог демократического государства. Может быть не понятно? Объясню всерьез. Вообще. Что такое наше правительство и правительство любой другой страны? Это совокупность партийных чиновников на время пришедших к власти, что вызывает недовольство оставшихся за бортом этого института, которые нещадно критикуют это правительство, выступая тем самым против него. То есть пользуясь терминологией обвинения, разжигают антиправительстенные настроения. Я полагаю, что это всем известно. Особенно в период выборов. Кстати. В результате именно таких антиправительственных настроений, звучащий как с экранов телевидения так и со СМИ у нас так часто меняется правительство. И прошу заметить, после очередной смены правительства у нас не возникло ни одного уголовного дела против тех, кто как говорит обвинение: разжигало антиправительственные настроения.
Защита могла бы и дальше перечислять элементы обвинения, которые говорят о гражданской деятельности моего подзащитного, но не содержат ни слова, которое бы в сути своей могло бы увязать эту гражданскую деятельность с составом преступления. Например, подзащитному не вменен состав преступления связанный с непосредственной охраной памятника. Да его и не могло быть. Как стоит вспомнить, что перед самым Новым Годом , как объявили СМИ, Европейский Союз принял резолюцию о запрещении переноса памятников времен Второй Мировой Войны. Кроме того, как видно из оглашенного обвинения подзащитные наоборот предупреждали полицию и правительство о том, что их действия могут вызвать беспорядки. Следовательно их задачей было как раз избежать этих беспорядков. И вот, что удивительно. Содержание обвинений подсказывает, что полиции давным давно было известно о гражданской деятельности подзащитных. Она имела возможность подслушивать их переговоры. Да они и не скрывали свою деятельность! Она была публичной. И как указывает прокурор, о их деятельности писали СМИ, говорили по телевидению, читали в интернете. Итак полиция знала об их деятельности, в том числе и о их предупреждениях и до 26-27 апреля прошлого года не принимала к ним никаких мер. Вопрос. Почему? Ведь исходя из возможности закона не обязательно ждать наступления этих беспорядков. Можно привлечь за покушение, но этого сделано не было. Значит нам можно сделать один вывод, что полиция не усматривала состава преступления в действиях наших подзащитных. Я имею ввиду статью. Не имеет значения, было ли здесь покушение или был бы здесь оконченный состав. Статья формальна. Она не требует наступления результатов, если полиция до сих пор считала, что у них нет состава преступления. Вот именно об этом защита указала в своем ходатайстве, которое направленно было прокурору после ознакомления с материалами дела. В этом ходатайстве защита предлагала немедленно прекратить уголовное дело из-за отсутствия состава преступления.
Еще до обращения к прокурору защита, пользуясь законными возможностями на эту же тему вела переговоры с представителем полиции безопастности. Защита пыталась вызвать чувство ответственности и патриотизма, убеждая что дело не должно быть в суде. Для этого нет ни моральных, ни законных оснований. К такому выводу защита пришла сразу же, после ознакомления с текстом подозрений. Защита пыталась доходчиво объяснить, что у обвинения в этом деле нет возможности выигрыша. При любом приговоре суда. В нашем процессе обвинение обречено на проигрыш. И не только на правовой, но и моральный. Ознакомившись с материалами дела, защита укрепилась в своих выводах и своим ходатайством сообщила об этом прокурору, который тем не менее настаивает на процессе, хотя самым правильным поведением прокурора было бы немедленный отказ от обвинения. Если этого не случится, нам всем предстоит безсмысленное, с точки зрения защиты выслушивание показаний свидетелей и исследовании материалов дела. При том, что эта процессуальная деятельность будет вызывать один и тот же вопрос: А причем тут статья 238-я?
Говоря честно, если бы позволяли процессуальные нормы, после вступительной речи можно было бы сразу переходить к прениям сторон. Ибо уверяю, ничего полезного для оценки доказательств мы из материалов дела почерпнуть не можем. Защита высказала свою точку зрения. И теперь словом прокурора, самым правильным с нашей точки зрения было, если бы прозвучал отказ от обвинения.
Спасибо. У меня все.
|
